История люльки ведет свое начало с глубокой древности. Этот предмет, именно такой конструкции, какой используем мы, известен всем оседлым земледельческим народам мира. Не стали исключением и народы Дагестана.

Во многих дагестанских семьях люльки передаются из поколения в поколение и до сих пор остаются самым востребованным предметом горского быта. Про устройство дагестанской люльки, обряды и поверья, связанные с ней, рассказала Майсарат Мусаева, старший научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН, кандидат исторических наук.

– Люльку с детским приданым для первенца доставляли из родительского дома матери ребенка, затем ее использовали и для всех последующих детей. Причем для последующих детей постельные принадлежности меняли. Первенцу приспособления для люльки (перетяжки, наколенные подушки, одеяльце) шились независимо от пола ребенка – очень нарядные, яркие, из дорогой ткани, на хлопковом подкладе, зимой – из велюра, летом – из парчи. В последующем яркие постельные принадлежности шили только девочкам.

Матрасы детские в летнее время набивали мягким сеном, и в течение лета несколько раз меняли на свежее. Зимой матрасы заполняли хорошо расчесанной шерстью и следили, чтобы она не свалялась.

Считали, что как бы крепко ни пеленали ребенка, пока его не уложат в люльку, у него болит спина. Укладывали в люльку новорожденного обычно на 7-й день, в исключительных случаях (когда ребенок рождался слабеньким, с маленьким весом, больным, недоношенным) укладывали позже, но не позднее 3 месяцев, так как считалось, что позже этого срока его невозможно будет приучить к люльке.

При укладывании ребенка в люльку приговаривали пожелания. Так, например, аварцы в с. Ругуджа желали мальчику: «Кинигьуэнлъаги, хекокIудиявгIвейги, къайкъапIаравлъугьаги» («Пусть люлька станет сладкой, быстро вырастай, крепким хозяином становись»); девочке – «Черхузданайлъугьаги, губурхалалаги, квагIабрахалъгъалбицаллаги, кумарабрахалъгъежбицаллаги» («Вырастай стройной, с длинной шеей; пусть с левой стороны коса станет толстой, а с правой стороны – рука»). Подкладывали для «сладкого сна» под подушку кусочек хлеба и металлический предмет (для мальчика – ножик или небольшой кинжал, для девочки – ножницы), чтобы ребенок не боялся дурных снов и всяких козней нечистой силы. Металлический предмет в люльке мальчика держали 20 дней, девочки – 40 дней, так как считалось, что девочки более уязвимы для нечистой силы. К самой люльке привязывали «сабабы» – молитвы, зашитые в ткань.

Уложенного в люльку ребенка зимой накрывали маленьким одеяльцем, а летом – только куском ткани, саму же люльку накрывали специально подготовленным покрывалом (часто очень нарядным, со специальной вышивкой, различными, оберегающими от сглаза, символами) и, укачивая, напевали колыбельную, чтобы он заснул. Считалось, что нельзя качать пустую люльку – якобы у ребенка будет болеть живот, он даже может умереть; нельзя было переносить или передавать через перекладину люльки, следовало обойти и передать – считали, что «расти не будет» или у ребенка жизнь станет короче; нельзя было передавать через люльку (даже пустую) воду – покинет добрый домовой. По поверью, в комнате, в которой спал ребенок в люльке, ни в коем случае нельзя оставлять емкость с водой – мог придти «джинн воды» и задушить ребенка, исключение составляла емкость, в которую положено куриное яйцо.

Если ребенок плохо развивался, часто болел, считали, что виновата люлька, в этом случае ее брали напрокат у родственников, соседей, дети которых выросли здоровыми, крепкими, или приобретали новую. Первые полгода ребенок практически все время находился в люльке, его вынимали только 3–4 раза в день на 10–15 минут. Ночь он тоже проводил в люльке.

Известный этнограф С. Ш. Гаджиева писала, что, кумычки укладывали детей в люльку «бешик» до 2-3-летнего возраста. Бешик представлял собой род маленькой, часто очень узкой деревянной скамеечки или кровати, поставленной на качающиеся полукруглые подставки. Сверху вдоль скамеечки, на высоте нескольких сантиметров, укреплялась круглая жердочка, к которой привязывались полосы из материи. Этими полосами ребенок с вытянутыми руками и ногами плотно привязывался к люльке. В люльку клали шерстяные матрасы, в которых делалось круглое отверстие для камышовой трубочки. Ребенка привязывали к люльке с таким расчетом, чтобы моча попадала в камышовую трубочку, не пачкая постель, и выводилась в особый горшочек, прикрепленный к люльке снизу. Трубочкиприспособления у других народов Дагестана чаще всего делали из цельных кусков мягкого дерева. Из них удобнее было вытачивать приспособления для стока мочи, удобные как для мальчиков, так и для девочек, поскольку они должны были иметь разные конструкции.

В «бешике» ребенок не мог пошевелить даже пальцем, мать кормила его, подсаживаясь к люльке, затем качала, пока он не уснет. Женщина в бедной семье была настолько обременена работой, что не имела возможности в течение целого дня вынуть ребенка из бешика, и развязывала его только два раза в день – утром и вечером. Женщины старшего поколения рассказывают, как они целыми днями сидели за ткацким станком, за шитьем, починкой одежды, обработкой кожи, шерсти, одновременно качая ногой люльку с плачущим ребенком. Если младенец не успокаивался, его на время развязывали и вытаскивали из люльки, проверяли, не справил ли ребенок большую нужду.

Ребенок, в самом деле, довольно длительное время оставался в люльке, но, как показывает опыт воспитания многих поколений дагестанцев и других народов, которые пользовались люлькой подобной конструкции, утверждать, что это вредило здоровью ребенка, очень сложно, скорее наоборот – люлька предохраняла от переохлаждения в суровых условиях горной местности или от перегревания в условиях жаркого климата.

Туго привязывать ребенка к люльке было просто необходимо: прежде всего, усыпляя, ребенка качали – если бы его не пеленали туго, голова ребенка, которая еще плохо держалась, и тело раскачивались бы вместе с люлькой, ребенок мог свеситься, а это, в свою очередь, могло способствовать искривлению позвоночника и ног, смещению приспособления для стока мочи, к скомкиванию пеленок, что создавало бы дополнительный дискомфорт ребенку.

Для того чтобы предохранить череп от деформации, а также придать лбу плоскую форму в соответствии с существовавшими понятиями о красоте, у исследуемых народов Дагестана вокруг головы младенца завязывали смоченную в топленом или реже в сливочном масле или жире (чаще козьем) полосу плотной ткани. У рутульцев новорожденному до месячного возраста смазывали родничок на темени бараньим салом, чтобы «умным был», а лобик перевязывали специальной повязкой, чтобы придать ему крутизну. Как известно, подобные повязки существовали и у других народов Дагестана, кроме этого, советовали во время кормления подсаживаться к люльке с разных сторон.

Если же исходить из воспитательных принципов – туго запеленатый и перевязанный ребенок с младенчества приучался в люльке к дисциплине. Ребенок, только родившись, оказывается в материальном мире, где его окружает одежда (одеяльца, пеленки, платочки, чепчики и т. д., а в прошлом вместо одеяла его заворачивали в хорошую, мягкой выделки шкурку ягненка), которую для него уже заранее приготовили взрослые, чуть позже появятся игрушки, сделанные или купленные ими. Следовательно, люльку можно с полной уверенностью назвать жилищем ребенка, хотя и временным.

Люльки народов Дагестана по своей конструкции идентичны, отличаются только декором и размерами (у высокогорных народов встречаются небольшие люльки, которые можно носить на спине, в высокогорье использовали даже плетеные).

В обществах, где пригодной для земледелия и скотоводства земли много, дно люльки широкое; а там, где с такой землей проблемы (у горнодолинных садоводов в частности), дно люльки узкое – так происходит транслирование пространственной организации на конструкцию люльки.

Если рассматривать люльку как предмет материальной культуры, получается, что она – объект многофункциональный. Люлька, поскольку ее производили мастера, часто выглядела как предмет искусства; на несколько лет она становилась предметом интерьера комнаты, местом, где с грудного возраста ребенок проводил большую часть своего времени, заменяя ему жилище.

Таким образом, люльку можно считать первым собственным пространством ребенка, это его символический дом, в котором он вполне комфортно себя чувствовал. А благодаря тому, что с люлькой связаны различные обрядовые практики и суеверия, она является также и предметом духовной культуры народа.

Материал подготовила: Гульнара Меджидова